Эрин Моргенштерн - Ночной цирк [Litres]

Ознакомительный фрагмент

Они считают, что решать проблемы других людей, ограничиваясь советами, гораздо приятнее, чем на деле вмешиваться в их жизнь. Это приносит большее удовлетворение от работы, утверждают они.

Сестры очень похожи; с одинаково уложенными каштановыми волосами и большими карими глазами, они выглядят моложе своего возраста. Впрочем, они ни за что не признаются, сколько им лет и кто из них старше, а кто младше. На вечер они оделись по последней моде. Их платья не совсем одинаковые, но прекрасно дополняют и выгодно оттеняют друг друга.

Мадам Падва приветствует их с заученной прохладцей, которая всегда припасена у нее для таких юных красоток, но быстро оттаивает, выслушав их восторги по поводу ее прически, украшений и платья. Господин Баррис очарован обеими, хотя, быть может, все дело в шампанском. Ему довольно трудно разобрать их шотландский акцент, если только они вообще шотландки. Он в этом не до конца уверен.

Последний гость появляется незадолго до начала собственно ужина, когда остальные начинают занимать места за столом, а бокалы наполняются вином. Это высокий мужчина неопределенного возраста с незапоминающимися чертами лица, одетый в безукоризненный серый фрак. Появившись на пороге, он оставляет дворецкому трость и цилиндр, а также визитную карточку, на которой написано: «Господин А. Х». Садясь за стол, он вежливо склоняет голову в знак приветствия, но не произносит ни слова.

В этот момент к гостям выходит Чандреш в сопровождении своего секретаря Марко – красивого молодого человека с ярко-зелеными глазами, который моментально становится объектом внимания обеих сестер Берджес.

– Как вы уже, наверное, догадались, – начинает Чандреш, – я пригласил вас всех не случайно. Впрочем, поскольку речь пойдет о деле, а я считаю, что дела лучше обсуждать не на пустой желудок, мы займемся этим после десерта.

Он кивает одному из слуг, и, когда часы в гостиной начинают отсчитывать двенадцать ударов, наполняя дом гулким дрожащим эхом, на стол подают первое блюдо.

Во время ужина беседа течет так же легко и приятно, как вино. Дамы словоохотливее кавалеров. Человек в сером костюме и вовсе ограничивается парой слов. И хотя мало кто из них встречался друг с другом раньше, когда приходит время десерта, со стороны вполне может показаться, что все они знакомы уже сто лет.

Когда с десертом покончено и часы готовятся пробить два часа ночи, Чандреш поднимается и откашливается.

– А теперь нижайше прошу всех пройти ко мне в кабинет. Туда будут поданы кофе и бренди, и мы сможем перейти к обсуждению деловых вопросов, – объявляет он.

По его знаку Марко бесшумно выскальзывает из зала, чтобы в скором времени вновь присоединиться к ним в кабинете со стопкой блокнотов и рулонами бумаги под мышкой. Слуги разносят обещанные кофе и бренди, а гости устраиваются на диванах и креслах перед камином, в котором весело потрескивают поленья. Закурив сигару, Чандреш начинает объяснять суть своей идеи. Время от времени он на мгновение замолкает, чтобы выпустить изо рта облако табачного дыма.

– Я собрал вас таким составом, потому что начинаю новый проект. Возможно, вы посчитаете его дерзким. Я надеюсь, что его дерзость не отпугнет вас, потому что в своей области каждый из присутствующих мог бы оказать проекту неоценимую пользу. Ваш вклад, безусловно добровольный, будет оценен по достоинству и весьма хорошо оплачен, – говорит он.

– Чандреш, мальчик мой! Хватит ходить вокруг да около. Посвяти нас в свою новую затею, – мурлыкает мадам Падва, играя бокалом бренди. – Некоторые из нас не молодеют.

У одной из сестер Берджес вырывается смешок.

– Конечно, тетушка Падва, – отвешивает ей поклон Чандреш. – Моя новая затея, как вы метко изволили выразиться, – это цирк.

– Цирк? – с улыбкой переспрашивает Лейни Берджес. – Какая прелесть!

– Что-то вроде шапито? – несколько растерянно уточняет господин Баррис.

– Нечто большее, чем шапито, – отвечает Чандреш. – Не просто цирк, а цирк, подобного которому не было никогда. Не один большой шатер, а целая плеяда шатров, и в каждом свое представление. Никаких слонов или клоунов. Нет, нечто более изысканное. Ничего привычного. Это будет что-то особенное, абсолютно новое, уникальное. Наслаждение для всех органов чувств. Театр развлечений. Мы разрушим все представления, все стереотипы о том, что есть цирк, и сотворим нечто новое, абсолютно новое.

По его сигналу Марко расстилает на столе принесенные им листы, расставляя по углам прессы для бумаги и разнообразные диковинки (обезьяний череп, бабочку в куске стекла).

Главным образом это какие-то схемы и наброски с краткими примечаниями на полях. Просто обрывочные идеи: кольцо шатров, главная аллея. По краям листа в два столбца – перечень развлечений, которые можно организовать; некоторые обведены в кружок, некоторые вычеркнуты. Прорицательница. Акробаты. Иллюзионист. Человек-змея. Танцоры. Глотатели огня.

Чандреш продолжает рассказывать, а сестры Берджес и Баррис, склонившись над планами, читают заметки на полях. Мадам Падва с блуждающей улыбкой потягивает бренди, уютно устроившись в кресле. Господин А. Х _______ сидит неподвижно, выражение его лица по-прежнему непроницаемо.

– Пока это всего лишь идея. Именно поэтому я и собрал вас сегодня: чтобы вы с самого начала участвовали в ее развитии и воплощении. Мне нужен самый изысканный стиль. Самые невероятные достижения инженерной мысли. Я хочу создать нечто волшебное, фантастическое, с налетом тайны. И я уверен, что вы – те самые люди, благодаря которым это станет возможным. Если кто-то из вас не пожелает принять участие в данном проекте, я не могу вас долее задерживать, однако убедительно прошу никому об этом не рассказывать. Я хочу сохранить свои намерения в строжайшей тайне – по крайней мере, до поры до времени. В конце концов, я имею право быть щепетильным в подобных вопросах.

Он глубоко затягивается и, неторопливо выпустив струйку дыма, завершает свою речь:

– Если мы все сделаем как надо, этот проект, вне всякого сомнения, заживет собственной жизнью.

Никто не произносит ни слова, когда он замолкает. Слышно лишь легкое потрескивание поленьев в камине, гости же молча переглядываются, не зная, кто первый заговорит.

– Можно мне карандаш? – спрашивает господин Баррис.

Марко протягивает ему карандаш, и Баррис начинает рисовать, постепенно превращая весьма примитивный план цирка в сложный и подробный чертеж.

Гости Чандреша не уходят до самого утра, и когда они в конце концов покидают дом, объем схем, планов и примечаний увеличивается втрое. Весь кабинет завален листками бумаги, словно картами для поиска неизвестного сокровища.